вежества даже среди своих же братий, которые имели случай только
обазиатиться, и у г. Турбина очень много чрезвычайно интересных наблюдений
над этими пионерами русской цивилизации в Сибири, но мы уже остановимся на
том, что рассказали. Кажется, и этого довольно для того, чтобы дать понятие
об этой книге тем, кто ее не читал, но может прочесть с большим для себя
удовольствием и с пользой.
Недавно нам довелось сказать в "Русском мире" несколько сочувственных
слов в похвалу превосходным народным сценам П. И. Мельникова и указать, что
не народный жанр в повествованиях этого рода опостылел читателям, а
опостылела манера жанристов Успенских, Левитова и других, прослывших за
специалистов в изображении народных сцен, тогда как их справедливее,
кажется, просто считать специалистами для сочинения сцен нелепых и
безвкусных. Теперь же мы очень рады возможности, говоря о книге С. И.
Турбина, еще раз показать, что народные сцены могут быть и интересны и
приятны, если у автора, который их рассказывает, есть настоящая
наблюдательность, положительный ум и добрая воля оглядеть "Ивана Ивановича
кругом", а не с одной той стороны, откуда он пошлее, злее и отвратительнее.
Материал все тот же самый, но что под пером гг. Мельникова и Турбина,
а еще более под пером гр. Льва Н. Толстого выходит занимательно и
прекрасно, то под другими перьями нередко становится безобразно и поистине
отвратительно. В чем же тут секрет? Очевидно, в том, что народные сцены
хороши, когда они пишутся людьми сведущими, талантливыми и чуткими, но
сцены эти отвратительны, когда они сочиняются холодными паяцами, которые
всегда имеют свойство надокучать своим кривляньем всякому, кто еще не
извратит своего вкуса до того, чтобы предпочитать художника фигляру.
ПРИМЕЧАНИЯ
СТРАНА ИЗГНАНИЯ
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
Власть перешла в руки Боярской Думы: наступил период "семибоярщины".
После подписания Думой договора с Польшей польские войска
были тайно введены в Москву. Сын польского царя Сигизмунда III, Владислав, стал
русским царем. И только в 1612 году ополчению Минина и
Пожарского удалось освободить Москву.
И именно в этот момент на арену
Истории вышел Михаил Федорович Романов. Кроме
него, претендентами на Престол были польский
королевич Владислав, шведский принц Карл-Филипп и сын Марины Мнишек и Лжедмитрия
II Иван. Но избрали все-таки Михаила. Почему? В.
Б. Кобрин пишет по этому поводу так: "Романовы устроили всех. Таково свойство
посредственности. " Действительно, для консолидации страны,
восстановления общественного порядка, были нужны не яркие личности, а люди,
способные спокойно и настойчиво вести консервативную
политику. "... Нужно было все восстановлять, чуть не сызнова строить государство
- до того был разбит его механизм, " - пишет В. О. Ключевский.
Таким и оказался Михаил Романов. Его царствование было временем оживленной
законодательной деятельности правительства, которая
касалась самых разнообразных сторон русской государственной жизни.
Правление первого Романова на начальном периоде отличалось зависимостью от
Боярской Думы и несамостоятельностью в принятии
решений: по всем важным вопросам Михаил Федорович обращался к Земским Соборам.
Однако, со временем начала укрепляться единоличная
власть царя: на местах стали управлять подчиненные центру воеводы. К примеру, в
1642 году, когда собрание высказалось при громадном
большинстве за окончательное присоединение Азова, отвоеванного казаками у татар,
Михаил Федорович принял противоположное решение.
Важнейшей задачей этого периода было восстановление государственного единства
русских земель, часть которых после "смутного
времени" оставалась под владением Польши и Швеции. В 1632 году, после того как в
Польше умер король Сигизмунд III, Россия начала войну с
Польшей, в результате которой новый король Владислав отказался от притязаний на
московский Престол и признал Михаила Федоровича
московским царем
Все книги Лесков Николай Семенович скачать бесплатно:
