ее время по прямому назначению. На мой вопрос я получил
утвердительный ответ, и один из коридорных сопроводил меня на шестой этаж отеля.
От
резкого изменения температуры я даже чихнул. А коридорный, показывая мне
переключатели
системы кондиционирования, на все лады ругал жару.
Когда же он ушел, обогатившись на доллар, я вытащил конверт, врученный мне
в субботу
Майроном Грином, еще раз глянул на имя, фамилию и номер и снял телефонную
трубку.
После нескольких гудков мне ответили: "Музей Култера".
Я попросил позвать миссис Фрэнсис Уинго. Соединили меня с секретарем, и
лишь третий
голос принадлежал человеку, которому я звонил.
- Это Фрэнсис Уинго, мистер Сент-Ив. Я жду вашего звонка.
Голос мне понравился, высокое контральто, уверенность в себе;
чувствовалось, что едва
ли кто называл его обладательницу ласковым Фрэнни.
- Майрон Грин упоминал о встрече. Только не сказал, в какое время.
- В час дня. За ленчем, если вы не возражаете.
- Не возражаю. Где?
- Здесь, в музее. К нам присоединятся три члена исполнительного комитета.
Любой
водитель такси знает, где мы находимся.
- Тогда до часу дня.
- До часу. - И она положила трубку.
Потом я вновь перечитал три листочка, напечатанных для меня секретарем
Майрона
Грина под его диктовку, но не нашел ничего такого, что упустил при предыдущем
прочтении. В
оставшиеся сорок пять минут особых дел у меня не было, поэтому я достал бумажник
и
пересчитал деньги. Чуть больше четырехсот долларов. Игра наша закончилась в
воскресенье, в
три часа утра, и я встал из-за стола, разбогатев на пятьсот долларов. Обычно же
я заканчивал
игру практически с нулевым результатом, выигрывая, а чаще проигрывая
десяток-другой
долларов. Если я не сильно ошибался в подсчетах, за три года мой общий выигрыш
составил
тридцать пять долларов. То есть играть в покер я уже научился, а вот
зарабатывать на этом
деньги - нет.
По-прежнему ощущая избыток свободного врем
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
Власть перешла в руки Боярской Думы: наступил период "семибоярщины".
После подписания Думой договора с Польшей польские войска
были тайно введены в Москву. Сын польского царя Сигизмунда III, Владислав, стал
русским царем. И только в 1612 году ополчению Минина и
Пожарского удалось освободить Москву.
И именно в этот момент на арену
Истории вышел Михаил Федорович Романов. Кроме
него, претендентами на Престол были польский
королевич Владислав, шведский принц Карл-Филипп и сын Марины Мнишек и Лжедмитрия
II Иван. Но избрали все-таки Михаила. Почему? В.
Б. Кобрин пишет по этому поводу так: "Романовы устроили всех. Таково свойство
посредственности. " Действительно, для консолидации страны,
восстановления общественного порядка, были нужны не яркие личности, а люди,
способные спокойно и настойчиво вести консервативную
политику. "... Нужно было все восстановлять, чуть не сызнова строить государство
- до того был разбит его механизм, " - пишет В. О. Ключевский.
Таким и оказался Михаил Романов. Его царствование было временем оживленной
законодательной деятельности правительства, которая
касалась самых разнообразных сторон русской государственной жизни.
Правление первого Романова на начальном периоде отличалось зависимостью от
Боярской Думы и несамостоятельностью в принятии
решений: по всем важным вопросам Михаил Федорович обращался к Земским Соборам.
Однако, со временем начала укрепляться единоличная
власть царя: на местах стали управлять подчиненные центру воеводы. К примеру, в
1642 году, когда собрание высказалось при громадном
большинстве за окончательное присоединение Азова, отвоеванного казаками у татар,
Михаил Федорович принял противоположное решение.
Важнейшей задачей этого периода было восстановление государственного единства
русских земель, часть которых после "смутного
времени" оставалась под владением Польши и Швеции. В 1632 году, после того как в
Польше умер король Сигизмунд III, Россия начала войну с
Польшей, в результате которой новый король Владислав отказался от притязаний на
московский Престол и признал Михаила Федоровича
московским царем
