, странно указывается самими же англичанами. И с
чужестранцами толкуют они о ней, и рассуждают об этом в газетах, и даже горько
жалуются на нее в своих "гидах".
А между тем, описывая так подробно свои слабейшие пункты, англо-индийцы видят в
каждом невинном туристе из других государств - шпиона. Проехала здесь, года два
назад,
русская артистка, пианистка m-lle Olga Duboin, и пожелала прокатиться по Индии;
двадцать сыщиков тайной полиции, как тени, следили за ней по пятам. Явился
немец-
живописец, уроженец Петербурга, но еле говорящий по-русски (г. Орас фан-Руит),
изучать типы Индостана; шпионы переодеваются и являются к нему, предлагая себя в
модели. Приехала партия, состоящая из американского полковника, чистейшего янки,
двух англичан из Лондона - ярых патриотов, но либералов, и американской
гражданки,
хотя и русской по рождению, и вот национальность последней подымает на ноги всю
полицию! Напрасно было бы доказывать, что эти туристы единственно заняты
метафизическими спекуляциями о мирах неведомых, и что они не только не
интересуются политикой земного мира, но что их русская спутница даже и "аза в
ней не
смыслит". "Коварство России давно вошло в пословицу", отвечают ей.
Эта национальная черта англичан кричать "караул, режут", тогда их никто и не
думает
трогать, - отвратительна. Она в них особенно развилась со времен
Биконсфильдского
премьерства. Но если эта черта замечательна даже в Англии, то с чем же сравнить
ее в
Индии? Здесь подозрительность перешла в мономанию: англо-индийцы готовы видеть
шпионов России даже в собственных сапогах, и они упиваются этой идеей до
чертиков.
Следят за каждым новоприбывшим из одной провинции в другую, даже если бы то был
и
англичанин. У народа не только отняли всякое оружие, но даже лишили последнего
топора и ножа. Крестьянину нечем ни дров нарубить, ни защититься от тигра. Но
англичане все еще дрожат. Правда, что их здесь всего 60 000, в то время как
туземного
населения насчитывают до 2
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
В отличие от других бывших европейских империй Россия - до сих пор
страна, практически неинтегрируемая в более широкое сообщество.
Ни в НАТО, ни в ЕС Россия в обозримом будущем не вступит и не только потому, что
ее, скорее всего, не пригласят. Россияне по-прежнему
смотрят на свою страну как на особый и отдельный континентальный остров, который
может присоединять (или отсоединять) других, но который
никогда не поступится собственным державным суверенитетом. Как свидетельствует
опыт, двусторонние союзы, заключавшиеся Россией с
другими крупными державами, были недолговечными.
Фантастически увеличившаяся разность потенциалов России и США непосредственно
определяет эволюцию их внешнеполитических
стилей. Вашингтон демонстрирует большую, чем когда бы то ни было уверенность в
своих силах, конкурентоспособность, жесткий стиль. Россия,
напротив, являет пример неуверенности и обостренного чувства уязвимости, но при
этом - в качестве компенсации - незабытого державного
величия.
Протестная дипломатия России - это, прежде всего знак Америке. И указывает он
пока что не на грядущую конфронтацию, а на трудности
психологической адаптации российских элит. Сильное потрясение, связанное с
утратой прежнего статуса, за последние семь лет не только не
прошло, но именно сейчас и начинает по-настоящему восприниматься. С течением
времени шок пропадает, и боли становятся ощутимыми,
иногда даже нестерпимыми. Тогда, например, российские генералы начинают вслух
рассуждать о военной помощи сербам против "натовской
агрессии, направляемой США". Это понятно. Некоторые влиятельные американцы
неосторожно говорили о победе США в холодной войне, и
российские элиты все больше воспринимают окончание конфронтации как проигрыш
Советского Союза, то есть, в конечном счете, самой России.
Российская реакция на расширение НАТО на восток была пропитана такой
психологией. Но одной психотерапией делу не поможешь.
