сколько это стоит? И потом, начнешь что-то одно делать, другое посыплется...
- Ну мама, сейчас ведь можно купить биотуалет!
- Боже! Какой ты умный! А ведь и вправду можно!
- А еще можно купить душевую, я видел рекламу, такая прозрачная кабинка,
а вода греется от солнца...
Марина с удивлением смотрела на сына. У него горели глаза.
- Мамочка, мне так тут нравится! А как пахнет, ты чуешь?
- Чую, чую.
- Эй, хозяева! - раздался из сада женский голос.
Марина вздрогнула и поспешила вниз.
- Ой, здравствуйте, вы новая хозяйка? - спросила пожилая женщина с
приветливым, добрым лицом.
- Да, вот получила в наследство, - смущенно сказала Марина.
- Ну и на здоровье. А это сынок ваш?
- Да. А вы наша соседка?
- Не совсем, я дружила с Анной Серафимовной и после ее смерти за домом
приглядывала, сама я в деревне живу,
тут неподалеку. У меня корова, так я сюда дачникам молочко ношу. И вдруг смотрю,
машина возле дома стоит, дай, думаю,
загляну, вдруг новым хозяевам что занадобится... Вы, значит, Мариночка? Мне Анна
Серафимовна говорила, что дачу
родственнице отпишет, Мариночке.
- Я никак не ожидала! Мне когда сообщили, я страшно удивилась, почему
тетя Аня так поступила...
- Да как же? Вы ж ей как помогали, она рассказывала, говорила, сын родной
и не вспомнит о матери, а двоюродная
племянница помогает... Сыну хватит и квартиры, так она сказала, тем более он
вообще дачу ненавидел, а теперь за границей
живет, зачем ему, а у вас сынок маленький, ему на даче жить надо.
- Ой, а как ваше имя-отчество? - опомнилась Марина.
- Да я тоже Анна. Анна Ивановна, но вообще-то меня все тетей Нюшей зовут.
- Анна Ивановна, мне вас даже угостить нечем, мы приехали просто
посмотреть... Но я вам так благодарна, в доме
чистота, я думала, тут бог знает что творится.
- Да нет, я убираюсь... А то думаю, Мариночка приедет... Мне ведь от
вашей помощи то
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
В отличие от других бывших европейских империй Россия - до сих пор
страна, практически неинтегрируемая в более широкое сообщество.
Ни в НАТО, ни в ЕС Россия в обозримом будущем не вступит и не только потому, что
ее, скорее всего, не пригласят. Россияне по-прежнему
смотрят на свою страну как на особый и отдельный континентальный остров, который
может присоединять (или отсоединять) других, но который
никогда не поступится собственным державным суверенитетом. Как свидетельствует
опыт, двусторонние союзы, заключавшиеся Россией с
другими крупными державами, были недолговечными.
Фантастически увеличившаяся разность потенциалов России и США непосредственно
определяет эволюцию их внешнеполитических
стилей. Вашингтон демонстрирует большую, чем когда бы то ни было уверенность в
своих силах, конкурентоспособность, жесткий стиль. Россия,
напротив, являет пример неуверенности и обостренного чувства уязвимости, но при
этом - в качестве компенсации - незабытого державного
величия.
Протестная дипломатия России - это, прежде всего знак Америке. И указывает он
пока что не на грядущую конфронтацию, а на трудности
психологической адаптации российских элит. Сильное потрясение, связанное с
утратой прежнего статуса, за последние семь лет не только не
прошло, но именно сейчас и начинает по-настоящему восприниматься. С течением
времени шок пропадает, и боли становятся ощутимыми,
иногда даже нестерпимыми. Тогда, например, российские генералы начинают вслух
рассуждать о военной помощи сербам против "натовской
агрессии, направляемой США". Это понятно. Некоторые влиятельные американцы
неосторожно говорили о победе США в холодной войне, и
российские элиты все больше воспринимают окончание конфронтации как проигрыш
Советского Союза, то есть, в конечном счете, самой России.
Российская реакция на расширение НАТО на восток была пропитана такой
психологией. Но одной психотерапией делу не поможешь.
