лось посмотреть, а потом слушать о том, что этот едва заметный
странник станет, и очень скоро, одной из величайших комет, какие
когда-либо видел мир, и что она пройдет в стольких-то и стольких-то
миллионах миль от Земли - совсем рядом, по мнению Парлода; спектроскоп уже
исследует ее химические секреты, хотя никто еще не понял, что за странная
зеленая полоса проходит по ней, и что комету уже фотографируют в то время,
как она разворачивает хвост - в необычном направлении - в сторону Солнца,
и что потом хвост опять свертывается. Я слушал одним ухом и все время
думал о Нетти Стюарт, и о ее последнем письме ко мне, и об отвратительной
физиономии старого Роудона, которого я видел сегодня днем. Я сочинял ответ
Нетти и придумывал запоздалые возражения своему хозяину, и снова образ
Нетти заслонял все остальные мысли...
Нетти Стюарт была дочерью старшего садовника богатой вдовы мистера
Веррола, и мы с ней влюбились друг в друга и начали целоваться, когда нам
не было еще восемнадцати лет. Наши матери были троюродными сестрами и
подругами со школьной скамьи; и хотя мать рано овдовела из-за несчастного
случая на железной дороге и принуждена была отдавать комнаты внаем (у нее
квартировал помощник клейтонского приходского священника) - словом,
занимала более низкое положение в обществе, чем миссис Стюарт, они
поддерживали дружеские отношения, и мать время от времени посещала домик
садовника в Чексхилл-Тоуэрсе. Я обыкновенно сопровождал ее. И я помню, как
ясным, светлым июльским вечером, в один из тех долгих золотистых вечеров,
которые не уступают места ночи, а - скорее из любезности - допускают
наконец на небо месяц с избранной свитой звезд, у пруда с золотыми
рыбками, где сходились тисовые аллеи, Нетти и я робко признались друг
другу в любви. Я до сих пор помню - и всегда испытываю волнение при этом
воспоминании - то трепетное чувство, которое охватило меня тогда. Нет
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
Все это имеет самую непосредственную связь с отношениями
России и США.
В конце 1991 г. считалось, что генератор мировой
конфронтации может быть превращен в ядро глобального сотрудничества двух мировых
гигантов. К концу 1998 г. сотрудничество еще не
сменилось конфронтацией, но значение российско-американских отношений, их "профильность"
существенно снизились. И, главное, в наличии
имеется только один гигант.
Администрация Клинтона начинала свою деятельность как самая русофильская в
истории США. В основе ее политики на российском
направлении лежало стремление закрепить и обеспечить устойчиво демократическое
развитие России, которое исключало бы как откат в
коммунистическое прошлое, так и скос в сторону авторитаризма с
националистической окраской. Вашингтон приложил немалые усилия для
демонстрации преимуществ либерально-демократического правления и открытого
общества.
На практике, однако, не обошлось без серьезных издержек. Нарождавшейся
демократии требовался гарант. Гарант же, в свою очередь,
нуждался в поддержке Америки, что делало неизбежным вовлеченность Вашингтона во
внутреннюю российскую политику. На протяжении семи
лет поддержка американцами Президента Ельцина была практически безусловной.
Конкретные антидемократические действия кремлевского
руководства регулярно игнорировались во имя политической целесообразности. В
итоге Белый дом оказался настолько прочно связанным с
Ельциным, что ограничил собственную свободу маневра. То, что было огромным
приобретением на заре новых российско-американских
отношений, превратилось в мельничный жернов, который не просто сбросить.
Президентство Ельцина начиналось на сильной проамериканской ноте: США выступали
не только главным другом молодой российской
демократии, но и моделью для нее. Демократизация, однако, оказалась процессом
гораздо более сложным, чем виделось при сломе авторитарного
режима. Как выяснилось, демократизирующееся государство может применять насилие
против сторонников оппозиции и даже вести войны, как
Россия в Чечне. Необходимость для населения сосредоточиваться на ежедневном
выживании по-прежнему оставляет слишком мало времени и
сил на формирование основ гражданского общества. Существование элементов
политической демократии в условиях углубляющегося
экономического кризиса создает условия для укрепления недемократической
оппозиции, усиления ее влияния на власть. Внешнеполитические
акты, прежде всего подлежащие ратификации международные договоры, иногда на годы
становятся заложниками политического противостояния.
Дальнейшее функционирование электоральной демократии в России может привести к
власти людей, гораздо менее дружественно настроенных
по отношению к США, чем Ельцин.
