он
явился к нам однажды темной ночью. Я спал в это время, и мне снова грезился все
тот же страшный сон. Мы провели с ним две недели в лесах, расположенных на юге;
мы заходили с ним в самую глубь неприятельской земли, вплоть до свинцовых копей
в долине Хуанита. Я сопровождал его даже до форта Вильям-Генри, и сам видел этих
лающих псов, о которых говорю. Но так как я был вместе с Черным Охотником, то
англичане не видели во мне опасности для себя. И я также видел много свежих
красных скальпов, и много скальпов, которые индейцы высушили, натянув их на
круглые обручи...
Анна медленно отодвинулась от него. Она слегка побледнела, и в ее глазах
появилось то испуганное выражение, над которым Дэвид не раз смеялся.
- И твоя мать разрешила тебе уйти... без предостережения... не боясь за твою
жизнь?..
- Ты забываешь, Анна, что она не боится Черного Охотника, как ты.
Он расхохотался и взял девушку за руку. В продолжение нескольких секунд Анна
пристально смотрела на него - так пристально и так пытливо, что с губ Дэвида
исчезла улыбка.
* * *
Они долго стояли и молча глядели друг другу в глаза. А потом, когда девушка,
казалось, прочла в его глазах все, что ей нужно было знать и что он пытался
скрыть от нее, она перевела взгляд на рог и сказала:
- Ты еще не кончил рассказывать мне про рог, Дэвид. Ты дошел до реки Ришелье и,
не правда ли, эта река сливается с рекой Святого Лаврентия? В таком случае на
этих скалах должен быть расположен Квебек, правда? А на том острове - Монреаль,
а там на севере, наверное, расположены земли Верхней Канады. Но я вижу здесь
много такого, чего я не понимаю. Вот здесь, например, нечто вроде алтаря, возле
которого стоят две фигуры, словно ангелочки, а неподалеку сидит какое-то жалкое
существо с удочкой в руке.
- В этом леске, - торжественным голосом ответил Дэвид Рок, - стоит большой дом;
это замок Сен-Дени. Этот ангелочек - ты сама, а то жалкое существо, которое
сидит с удочкой, - это я, Анна.
- Ск
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
В США, однако, ожидали от России позитивной реидентификации совсем в
другой сфере - международных отношений. Россия должна
была решительно и окончательно отказаться от имперского наследства и возродиться
в качестве современного национального государства. При
этом условии Москва могла бы играть полезную и ценимую роль младшего партнера
Вашингтона. Российские же элиты, отправившие в вечность
Советский Союз, видели свою "старую-новую" страну в качестве своего рода
Соединенных Штатов № 2 и первоначально всерьез пытались
претендовать на мировой демократический кондоминиум с Соединенными Штатами № 1.
Скорый крах этих иллюзий оказался еще более
болезненным для потерпевших, чем распад СССР.
Лишь постепенно до элит стало доходить, что вес
России в мировой экономике,
политике, других областях несопоставим не только с
американским, но и весом ряда европейских и азиатских стран. Слабость пост
коммунистической России стала общим местом в рассуждениях о
мировой политике. Но Россия не просто слаба: она внутренне дезорганизована, не в
состоянии собраться с собственной волей и к тому же не
умеющая играть с позиций слабости. Символ советской гордости - военный,
военно-экономический и военно-научный потенциал лежит в
руинах, являясь важнейшим источником угроз и рисков для самой России. В то время
как американцы с удивлением и опасением наблюдают за
разложением российских вооруженных сил и военно-промышленного комплекса,
россияне с обидой и опаской следят за совершенно
раскованными действиями единственной сверхдержавы. Америке приписывают претензии
на гегемонизм, упрощая при этом и американскую
политику, и характер современных международных отношений. Москве представляется,
что Вашингтон планомерно вытесняет ее из Центральной
и Восточной Европы, Балкан, Балтии, Украины, Кавказа, Каспия, Центральной Азии.
Цель американского геополитического плюрализма в
Евразии, как считается в Москве, состоит в блокировании России в ее нынешних
границах путем поддержки новых независимых государств
(ННГ) и содействия им в создании региональных ассоциаций, не включающих Россию.
В таких условиях оппонирование Америке,
противодействие - насколько это возможно - ее "непомерным амбициям" становится
основным содержанием патриотического
внешнеполитического курса России.
