говорил Ямаи, чем ходить по
универмагам и выбирать вещи! Покупая, чувствуешь себя
свободным. Семьдесят сортов подтяжек. А там еще шестьдесят.
Полная свобода выбора. Можно выбирать часами - такой простор,
столько возможностей проявить свой вкус и свои принципы. Захочу
и куплю не зеленые подтяжки, а в полоску. Могу купить не здесь,
а пуститься по магазинчикам или поехать в Уэно. И повсюду вам
будут улыбаться, любить вас, повсюду вы будете желанным.
Миллионы покупателей замороченно кружатся опьяненные, как
наркоманы; их обирают, обманывают, они ничего не замечают...
Он иронизировал, издевался, преувеличивал, но он любил
свою страну. За горечью его насмешек угадывалась и другая
Япония. Она хранилась внутри этой сумасшедшей карусели, как
сказочный ларец за семью печатями.
В писчебумажном магазине на полках лежали стопки бумаги.
Мне надо было купить просто бумагу для писем. Но просто бумаги
не было. Вся бумага была разной. Я перебирал
шелковисто-лиловую, с атласно-тиснеными листами клена,
мохнато-серую, песочную, края рваные, края с темным отливом,
бумагу с водяными знаками, с еле видимыми рисунками, бумагу
тончайше-прозрачную, шершавую... Я растерялся среди этих
десятков, а может, сотен сортов. Выбор был действительно
удручающе велик. Но это был не просто выбор. Мне пояснили: вот
это бумага - для деловых писем, это - для писем друзьям, на
этой пишут женщинам, на той лучше писать зимой, а на этой -
печальные сообщения. Присматриваясь, я и в самом деле что-то
такое начинал различать. Воспитанная веками культура чувств
слегка приоткрылась передо мною через эти обыденные предметы.
Наверное, я купил бумагу для писем в дождливую погоду,
ничего шутливо-беспечного не получалось.
"Когда ты далеко, я лучше тебя вижу; кажется, что я
приехал сюда, на край света, ради того, чтобы увидеть пас
об
Небольшой анонс книг нашей библиотеки:
Все это имеет самую непосредственную связь с отношениями
России и США.
В конце 1991 г. считалось, что генератор мировой
конфронтации может быть превращен в ядро глобального сотрудничества двух мировых
гигантов. К концу 1998 г. сотрудничество еще не
сменилось конфронтацией, но значение российско-американских отношений, их "профильность"
существенно снизились. И, главное, в наличии
имеется только один гигант.
Администрация Клинтона начинала свою деятельность как самая русофильская в
истории США. В основе ее политики на российском
направлении лежало стремление закрепить и обеспечить устойчиво демократическое
развитие России, которое исключало бы как откат в
коммунистическое прошлое, так и скос в сторону авторитаризма с
националистической окраской. Вашингтон приложил немалые усилия для
демонстрации преимуществ либерально-демократического правления и открытого
общества.
На практике, однако, не обошлось без серьезных издержек. Нарождавшейся
демократии требовался гарант. Гарант же, в свою очередь,
нуждался в поддержке Америки, что делало неизбежным вовлеченность Вашингтона во
внутреннюю российскую политику. На протяжении семи
лет поддержка американцами Президента Ельцина была практически безусловной.
Конкретные антидемократические действия кремлевского
руководства регулярно игнорировались во имя политической целесообразности. В
итоге Белый дом оказался настолько прочно связанным с
Ельциным, что ограничил собственную свободу маневра. То, что было огромным
приобретением на заре новых российско-американских
отношений, превратилось в мельничный жернов, который не просто сбросить.
Президентство Ельцина начиналось на сильной проамериканской ноте: США выступали
не только главным другом молодой российской
демократии, но и моделью для нее. Демократизация, однако, оказалась процессом
гораздо более сложным, чем виделось при сломе авторитарного
режима. Как выяснилось, демократизирующееся государство может применять насилие
против сторонников оппозиции и даже вести войны, как
Россия в Чечне. Необходимость для населения сосредоточиваться на ежедневном
выживании по-прежнему оставляет слишком мало времени и
сил на формирование основ гражданского общества. Существование элементов
политической демократии в условиях углубляющегося
экономического кризиса создает условия для укрепления недемократической
оппозиции, усиления ее влияния на власть. Внешнеполитические
акты, прежде всего подлежащие ратификации международные договоры, иногда на годы
становятся заложниками политического противостояния.
Дальнейшее функционирование электоральной демократии в России может привести к
власти людей, гораздо менее дружественно настроенных
по отношению к США, чем Ельцин.
